находил опору в молодой партийной поросли, включавшей и Молотова. Перелом наступил на открывшейся 14 апреля Петроградской общегородской конференции РСДРП (б). И не случайно Молотов занял место в президиуме конференции в качестве товарища председателя, коим выступал Зиновьев. Ленин сразу взял быка за рога: «Временное правительство должно быть свергнуто — не все правильно это понимают. Если власть Временного правительства опирается на Совет рабочих депутатов, то свергнуть его “просто” нельзя. Его можно и должно свергнуть, завоевывая большинство в Советах»[136]. Оппоненты Ленина были уже в явном меньшинстве. Молотов возмущался: «Со стороны этих членов партии слышались в основном те же возражения, что и со стороны меньшевиков: всякого рода ссылки на экономическую отсталость страны, на слабость и политическую незрелость рабочего класса, на особую несвоевременность новой установки в условиях войны и т. п.»[137].

Итоги обсуждения подводил Молотов: «Предлагаю принять следующую резолюцию: «Необходима… организация давления рабочих и солдат на политику Совета р. и с. депутатов в смысле отказа Совета от политики соглашения с Временным правительством»[138]. Резолюцию приняли. 18 апреля конференция взяла паузу. Большевики вывели на улицы Петрограда сотни тысяч людей, чтобы впервые отпраздновать 1 мая по еще не введенному новому стилю. Молотов вместе с Лениным шел в первых рядах колонны Выборгского района.

Временное правительство выглядело как очень уязвимая мишень. Страна оказалась в расплавленном состоянии, во власти взбудораженного от неожиданного события народа, который почувствовал неограниченную свободу, всегда им трактовавшуюся как отказ от самоограничения, и страшно уставшего от войны. Были сняты все ограничения гражданских прав, гарантированы свобода собраний, создание общественных организаций, отменена смертная казнь и т. д. В марте правительство уничтожило правоохранительную систему: были упразднены особые гражданские суды, охранные отделения, отдельный корпус жандармов, железнодорожная полиция. В создававшиеся отряды народной милиции в массовом порядке стали записываться криминальные авторитеты, выпущенные на волю в рамках всеобщей политической и уголовной амнистии. Функции охраны порядка все больше приходилось брать на себя вооруженным силам, которые оказались в состоянии прогрессирующего разложения. Разрушена была и вертикаль исполнительной власти. Керенский был в ужасе от содеянного: «Огромные пространства страны попали в руки абсолютно неизвестных людей!»[139]

Действуя в твердом убеждении, что от представителей старого режима по определению нельзя ждать лояльности новым властям, Временное правительство в здравом уме и твердой памяти самостоятельно ликвидировало весь государственный аппарат России, оставив потом большевиков с их идеей слома старой государственной машины практически без работы. «Россия весной 1917 года явила миру уникальный пример правительства, порожденного революцией, устранившего прежний аппарат управления прежде, чем оно (правительство) смогло бы заменить его структурами собственного производства»[140], -констатировал Ричард Пайпс. На окраинах пока еще империи развились национальные движения, быстро переходившие от формул культурно-национальной автономии к сепаратизму. Крестьянство повсеместно восприняло революцию как начало реализации мечты о «черном переделе», ожидая только сигнала сверху на захват чужой земли. На промышленных предприятиях свои порядки стали устанавливать повсеместно возникшие в марте фабзавкомы, быстро занявшиеся изгнанием владельцев и менеджмента, повышением окладов, установлением 8-часового рабочего дня. Производство дезорганизовывалось скачкообразно.

Начались серьезные перебои с транспортом, разладилась система распределения товаров и оптовой торговли. В конце марта правительство установило государственную монополию на торговлю хлебом, предписав крестьянам сдавать зерно по твердым ценам, ввело карточную систему в Петрограде на основные продукты питания. В апреле столица получила только треть от потребного объема продовольствия. Не в силах собирать налоги, власть прибегла к печатному станку, резко провоцируя инфляцию. Медвежью услугу правительству оказывали союзники, требовавшие скорейшего наступления на фронтах.

В ответ на ноту Милюкова о продолжении войны 20 апреля ЦК большевиков выпустил резолюцию, обвинявшую главу МИДа в объявлении войны против рабочего класса и республики. К Мариинскому дворцу, где проходили заседания правительства, подошли полки, требовавшие отставки Милюкова. 21 апреля в городе началась стрельба. Эти события спровоцировали кризис правительства. Настояли на отставке Милюкова. Гучков покинул свой пост сам, заявив при этом: «Я ушел от власти потому, что ее просто не было»[141].

Революция катилась влево, пожирая одного за другим своих творцов. Во главе кабинета по-прежнему был князь Львов, но реальное руководство сосредоточивалось в руках «молодых реформаторов» — военного министра Керенского и нового министра иностранных дел Михаила Терещенко, 31-летнего сахарозаводчика и финансового гения. Большевиков создание коалиционного правительства — с участием социалистов — устроило. Они оказались в роли единственной партии оппозиции, «стражей революции», и поэтому любые неудачи кабинета — а они были неизбежны — вели большевиков к власти.

С 24 по 29 апреля проходила VII конференция РСДРП (б). Ленин делал главный доклад. И правые, и левые оппозиционеры быстро увяли, не выдержав его напора. Ленин выиграл битву за партию. В составе ЦК Молотова не оказалось. Избраны были Ленин, Зиновьев, Сталин, Каменев, Милютин, Ногин, Свердлов, Смилга и Федоров. Молотов говорил: «Тогда я не был вхож к Ленину». Сплотив партию, тот больше не нуждался в услугах молодых радикалов для борьбы со «старыми большевиками», которые и так на девять десятых шли за ним.

В начале мая в Петербурге появился Лев Троцкий. Его приезд наэлектризовал Петроград не меньше, чем возвращение Ленина, а может, и затмил его. Ленин уже был поглощен оргработой, а импозантный Троцкий гремел на митингах по всему Петрограду. «Я считаю Троцкого едва ли не самым крупным оратором нашего времени, — признавал Луначарский. — …Эффектная наружность, красивая широкая жестикуляция, могучий ритм речи, громкий, совершенно не устающий голос, замечательная складность, литературность фразы, богатство образов, жгучая ирония, нарядный пафос, совершенно исключительная, поистине железная по своей ясности логика…»[142]Появление столь яркого актера на революционных подмостках заставило Ленина, много лет публично оскорблявшего Троцкого, протянуть ему руку примирения.

7 мая 1917 года большевики Выборгского района делегировали новых представителей, включая Молотова, в Петербургский комитет партии. Он сильно разросся, и на заседании 10 мая было решено создать Исполнительную комиссию из девяти человек, куда избрали Молотова. Помимо его старых питерских знакомцев — Залуцкого, Лациса, Калинина, Подвойского — выделялись Станислав Косиор, рабочий-металлург, возглавлявший ранее организацию РСДРП в Киеве; Михаил Томский (Ефремов), питерский печатник, тонкий конспиратор и профсоюзный организатор, получивший свой псевдоним после побега из ссылки из Нарымского края, межрайонец Володарский, приобретший опыт пропагандистской деятельности в рабочих организациях США.

Молотов был одним из организаторов избирательной кампании большевиков в Петербурге и руководил предвыборными усилиями на Выборгской стороне, где баллотировался сам в составе партийного списка. Общую платформу предложил Ленин на городской партконференции: никакой поддержки войне, никакой поддержки правительству капиталистов, не дать восстановить полицию. К этому Исполнительная комиссия ПК добавила: отчуждение частных